Александр Стариков: У меня в Академии новая должность – смотрящий в окно

Александр Александрович Стариков – личность уникальная. Больше 20 лет он руководил одним из самых известных архитектурно-художественных ВУЗов страны – УралГАХА. Но, пожалуй, главная его заслуга в том, что он приложил колоссальные усилия для того, чтобы сохранить это учебное заведение и дать ему новую жизнь. Сейчас редко кто вспоминает, что он возглавил институт в самое тяжелое для страны время – в начале 90-х.

Накануне юбилея мы встретились с Александром Александровичем и попросили поделиться своим воспоминаниями о ректорской работе с читателями интернет-журнала «Берлогос».

– Архитектор-практик и архитектор-руководитель – две разные профессии. Как вы видели себя по окончании ВУЗа? Что повлияло на ваш выбор в профессии и привело вас в образование и науку?

– По окончании института я, конечно, видел себя архитектором-практиком. Преддипломную практику я проходил в большом проектном институте на исторической родине в городе Перми. В нем было всего два профессиональных архитектора, и мне довелось там сделать эскизный проект административно-бытового корпуса для крупного завода. После этого меня пригласили туда работать. На берегу Камы меня ожидала двухкомнатная квартира.

А когда защитил дипломный проект, мой научный руководитель – ректор профессор Алферов – тоже сделал мне предложение остаться здесь для научно-педагогической деятельности. Он был очень убедителен, сказав, что есть большие перспективы: и проектировать можно, и со студентами работать, и наукой заниматься. В общем, уговорил. Так вместо двухкомнатной квартиры на берегу Камы я поселился в комнате в Екатеринбурге.

Я остался в нашем институте в числе наиболее подготовленных студентов-выпускников. Меня направили на кафедру основ архитектурного проектирования преподавать композицию. В это время заведовал кафедрой другой лидер нашей школы с международным именем – Коротковский Альберт Эдуардович. Под его руководством я прошел хорошую школу теоретической и художественной подготовки.

А потом Алферов взял меня в аспирантуру как руководителя, и я занялся историей уральской архитектуры, что определило мою научную специальность. Тогда к Уралу относились исключительно как к индустриальному, промышленному району – никто его не рассматривал как территорию уникальную с точки зрения истории архитектуры, памятников. И Алферов на это направление благословил. Нужно было из Урала сделать историческую территорию, наполненную архитектурными феноменами, которых нигде нет. Так я ушел в науку и об этом не жалею.

Геннадий Белянкин и Александр Стариков

– А как случилось, что вы стали ректором? Это было для вас неожиданностью?

– Да, произошло это неожиданно.

Занимаясь историей архитектуры, в конце 80-х годов я увлекся историей Баухауза и Вхутемаса. Это две самые главные школы архитектурного авангарда двадцатого столетия. К сожалению, Вхутемас просуществовал недолго. Сталин прикрыл эту школу, так как шел возврат к неоклассике, помпезности, ампиру. Благодаря ему Россию на 30 лет отбросило назад в этом плане. Многие мастера уехали преподавать в Баухауз – Кандинский, Малевич... А потом Гитлер закрыл Баухауз, и мастера снова переместились – кто-то в Америку, кто-то вернулся сюда по приглашению Сталина. Сталин их потом в лагеря сослал, расстрелял.

У меня возникла такая идея – сделать здесь исторический возврат к тому, что было утрачено, и попытаться создать уральский Вхутемас, чтобы архитекторов и дизайнеров готовить в одной школе. Это дает такой синергетический эффект, потому что все делается на стыке наук и профессий. Ну и я с позволения ректора Геннадия Сергеевича Заикина, будучи проректором по учебной работе, начал думать, как эти идеи в учебном процессе реализовать, как вернутся к тем истокам архитектурного авангарда. Начал разрабатывать новые планы, программы.

Геннадий Сергеевич был моим другом и всячески меня поддерживал в этом начинании. Но в 1989 году он неожиданно заболел и в 1990 умер. Он написал мне предсмертную записку – взять ВУЗ в свои руки и двигать. Это, конечно, было серьезное испытание. Нужно было морально решиться на это. Но поскольку такой наказ был от моего друга, пришлось взять ВУЗ в качестве ректора, пройти на альтернативной основе выборы. Вот эти идеи по уральскому Вхутемасу и были заложены в программу развития, которую я представлял.

Тяжелое время было, конечно – реформы, инфляция, невыплата зарплат. Нужно было много сил тратить на то, чтобы обеспечить устойчивость института в эти тяжелые времена.
Но вообще я сторонник искать выгоду в любой плохой ситуации. Нестабильность в стране – это самое замечательное время для развития. Потому что когда все устоялось, сдвинуть что-то с места гораздо сложнее. И мы в это время в экспериментальном порядке перешли на многоуровневую систему подготовки.

– Расскажите подробнее о реформе, которую вы провели в институте.

– Идея, которую мы взяли за основу, впервые прозвучала еще в конце 80-х – ее высказывал основатель Баухауза Вальтер Гропиус, считавший, что подготовка архитектора носит концентрический характер.

Образование мы поделили на три ступени. И архитектору стало совсем не обязательно проходить их все.

1 ступень – примерно первые два курса. Это архитектор на чувственном уровне. Он не знает ни инженерных конструкций, ни инженерного оборудования зданий, просто работает с формами, объемами, образом.

2 ступень – это уже изучение конструкций, инженерного оборудования, всего наполнения зданий. После этой ступени студент становится неким профессионалом, способным проектировать, но скорее всего как исполнитель.

А вот 3 уровень – это когда первые две ступени соединяются вместе, синтезируются, и появляется мастер, способный сам генерировать идеи и их реализовывать.
Естественно, мы пытались всех наших студентов разделить, провести селекцию – зачем нам столько мастеров архитектуры, когда божья искра может быть от силы у 10% из них?! Исполнители тоже востребованы. Никакой мастер не обойдется без исполнителя.

Вот, к примеру, Фостер. У него 600 помощников работает, в числе которых есть наши выпускники.

Александр Стариков со студентами

Но, пожалуй, самое главное наше достижение было в том, что нам удалось уйти от существовавших застойных представлений и узаконить творчество.

Представьте, что в консерватории тогда вместо того, чтобы писать музыку, композиторов заставляли писать диссертации. Оперы были не нужны.
Мы открыли такой творческий тренд, который стал наравне с наукой. Пришлось, конечно, и с министерством повоевать, чтобы его узаконить.
Но зато есть результат – у нас сейчас где-то 65 профессоров, а было всего 2. Мы остановили бегство преподавателей из ВУЗа. Наоборот, стал укрепляться преподавательский состав, художники, архитекторы, дизайнеры. Ситуация стабилизировалась. И цель была достигнута – мы сделали целый институт изобразительного искусства, и сейчас нас так и называют «Уральский Вхутемас».

Поскольку мы внедряли все в экспериментальном порядке, мы отработали все стандарты, которые потом ввели в государственном образовании и по дизайну, и по архитектуре.

Наши выпускники отличаются от других ВУЗов, они легко могут работать в смежных отраслях. Ну как, например, Гауди или Хундертвассер. Гауди был скульптором, а спроектировал совершенно замечательное архитектурное произведение – Саграда Фамилия. Художник Хундертвассер спроектировал чудесные дома в Вене. Наши студенты обладают такой же универсальностью, и это конкурентное преимущество нашего ВУЗа перед другими и западными, и российскими. Поэтому наших выпускников так горячо любят за границей. Где только они не работают – и в Японии, и в Америке, и в Западной Европе. Причем ведущими архитекторами и дизайнерами. Это приятно.

– Как вы относитесь к тому, что многие ваши выпускники стремятся уехать в другие города? Можно ли добиться международного успеха, оставаясь на Урале?

– Действительно, многие наши студенты стремятся уехать. В Москве сейчас такая концентрация наших выпускников, что в этом году на Майёвку они приезжали чартерным рейсом, наняли огромный самолет. Есть и такие, которые работают тут, а интерьеры делают в Москве, летают туда на работу.

Ну и очень многие уезжают за рубеж – те, кто действительно хотят развиваться, особенно промышленные дизайнеры, ведь они пока не могут найти здесь применения. Учат язык, выкладывают портфолио в интернет и сразу получают по 5-6 приглашений. Отчего же им не ехать? Подготовка замечательная.

А сейчас уже сами фирмы к нам обращаются. Вот с Volkswagen заключили договор – они берут на практику наших студентов. Оплачивают саму практику, жилье, дают стипендию. Двоих-троих точно заберут из 15, а остальные пройдут стажировку на продвинутых технологиях, приобретут такие компетенции, которых они в России в виду технологической отсталости не получат.

Мы развиваем, поощряем это и не видим ничего плохого. Современный мир глобальный, он без границ. Поработает там – приедет сюда. Но зато он вернется подготовленным, с уникальным опытом.

Александр Стариков с известным выпускником УралГАХА - Вячеславом Бутусовым

Что касается архитекторов, я думаю, что 21 век – это их век. Есть все возможности для самореализации. Вот Тимур Абдуллаев – 4 года назад мы издавали буклет с его проектом, а сегодня он уже член градостроительного совета. Уже модный архитектор, которого заказывают богатые люди. И цена у него уже достойная. Демидов-младший тоже наш выпускник, тоже модный архитектор. И таких достаточно много. Значит, для них есть возможности.

Я сам член градостроительного совета и смотрю работы наших выпускников, которые приносят свои проекты. Душа радуется.

Сейчас им работать еще интереснее, потому что обостряется конкуренция между западными архитекторами и нашими. Дружными колонными к нам едут французы, голландцы, немцы. Им в Европе уже делать нечего, там все обустроено. Значит и у нас будет рост качества строительства.

Бизнес наш тоже воспитывается. Если раньше им нужны были квадратные метры,
неважно, в какой архитектуре и в каком дизайне. Сейчас они поняли, что архитектура – это составляющая добавочной прибыли. Тоже появилась потребность в дизайнерах и архитекторах. Так что здесь тоже большое будущее.

– В заключение, поделитесь своими дальнейшими планами на жизнь? Есть мечта, которую вы долго откладывали в силу большой занятости и теперь сможете воплотить?

– Планы на жизнь такие: должность у меня теперь будет «смотрящий в окно». Знаете, в Японии такая должность есть – бывший руководитель фирмы остается советником при новом руководителе, участвует во всех заседаниях, читает газету, в окно смотрит. Никаких решений он не принимает, но потом руководителю дает советы. Я думаю, что мои услуги в этом плане будут востребованы в ближайшие годы, пока новый ректор не войдет в контекст.

Конечно, у меня появятся резервы времени, и я планирую заняться публикацией результатов моей работы по архитектурному наследию Урала. У нас уже издан Свод памятников истории и культуры Свердловской области – такого нет ни у Москвы, ни у Питера. Издана «Уральская историческая энциклопедия». Новая серия, которую мы в этом году основали – «Серебряное кольцо Урала», планируем по всем историческим городам выпустить книги-путеводители, потому что с туристическим сопровождением у нас из рук вон плохо.
В этом году мы уже издали путеводитель по Невьянску, где все в системном виде, красиво подано. В этой серии будут все города из «серебряного кольца», входящие в систему туристических маршрутов. Вот такая у меня мечта – издать к каждому городу книгу.